Жохов Алексей Николаевич
(26.02(10.03).1885–16.02(01.03).1915)

Лейтенант, участник гидрографической экспедиции СЛО.
Родился в Петербурге в семье, принадлежавшей небогатому старинному дворянскому роду, корни которого уходят во времена Куликовской битвы. Прадедом его был знаменитый адмирал исследователь Дальнего Востока Г.И. Невельской, дядей адмирал Жохов.
После окончания гимназии и Морского кадетского корпуса в Петербурге Жохов несколько лет служил на различных военных кораблях, однако душа его не лежала к строевой командирской службе. Его больше привлекала исследовательская работа. Поэтому в 1912 году Жохов с радостью принял назначение на ледокол «Таймыр», входивший в составгидрографической экспедиции СЛО, на вакантную должность гидрографа, появившуюся после ухода в отпуск лейтенанта Г.Л. Брусилова.
В 1912 году экспедиция провела морскую опись побережья Сибири от Колымы до Лены, а также Медвежьих и части Новосибирских островов. Жохов занимался составлением морских карт и сбором материалов о природе арктических морей по широкой комплексной программе. К тому же, будучи страстным охотником, он не упускал случая добыть для команды свежее мясо.
В конце октября полярники вернулись во Владивосток, результаты плавания 1912 года были признаны успешными, однако спокойной стоянки не получилось. Холодная зима 1912 – 1913 гг. грозила срывом навигации, поэтому «Таймыр» и «Вайгач» были использованы для ледокольных работ во Владивостоке. Большую часть командного состава отпустили в отпуск, и вся нагрузка легла на оставшихся офицеров, среди которых был и Жохов.
После устранения серьезных поломок, возникших в результате зимних ледовых работ, в июле 1913 года экспедиция начала четвертый поход в Арктику. Командиром «Таймыра» стал Б.А. Вилькицкий.
Как известно, плавание 1913 года ознаменовалось несколькими географическими открытиями. И первое из них прямо связано с Жоховым. 20 августа он первым увидел остров, впоследствии названный островом Вилькицкого в честь только что умершего начальника Главного Гидрографического управления.
Жохов не ограничивался своими прямыми обязанностями гидрографа, принимая участие в различных видах исследований. Например, вместе с Вилькицким он провел магнитные наблюдения на острове Преображения. В этом плавании были открыты острова Малый Таймыр и Старокадомского, архипелага Северная Земля. 4 сентября Жохов был среди тех, кто первыми вступили на вновь открытый архипелаг, и принял участие в подъеме на нем русского национального флага.
После нанесения на карту 180 миль восточного берега архипелага экспедиция повернула назад. На обратном пути Жохов вместе с Л.М. Старокадомским и группой матросов отыскали на острове Беннетта коллекции Э.В. Толля и доставили их на «Таймыр».
Зимой 1913 – 1914 гг. Жохов проходил стажировку в Аэрологической обсерватории в Павловске для изучения методики аэрологических исследований, которые предполагалось широко развернуть в следующем плавании.
В плавание 1914 года он пошел в должности старшего офицера на «Таймыре». Оценив деловые качества Жохова, начальник экспедиции сделал его своим ближайшим помощником. Однако пробыть в этой должности ему суждено было недолго. По вине вахтенной службы, допустившей перекручивание якорных канатов, на сутки был задержан выход «Таймыра» из Нома на Аляске. Ответственность за это ложилась на Жохова, в ведении которого находилась вся палубная команда. Такой инцидент на флоте, да еще в условиях начавшейся войны, был весьма серьезным проступком. После него отношения Жохова с командиром испортились и, по-видимому, настолько, что совместная работа их стала невозможной. Вилькицкий решил заменить старшего офицера более спокойным человеком, и Жохов был переведен на «Вайгач».
27 августа Жохов, будучи вахтенным начальником на «Вайгаче», заметил к северу от острова Вилькицкого в островах Де-Лонга еще один ранее неизвестный маленький остров. Судну удалось пробиться к нему через льды, и съехавшая на берег партия, в которой был и Жохов, водрузила на нем русский национальный флаг. Остров назвали в честь командира «Вайгача» П.А. Новопашенного.
В сентябре 1914 года моряки «Вайгача» нанесли на карту южный берег Северной Земли, а затем через тяжелые льды пробились к Таймыру в районе полуострова Оскара. Под руководством Жохова моряки провели глазомерную съемку 20 км побережья и успели возвратиться на судно. Вскоре южные ветры отнесли «Вайгач» далеко от берега.
В конце сентября корабли встали на вынужденную зимовку на расстоянии 30 км друг от друга. Это было то испытание, к которому моряки готовились с 1910 года. На обоих судах было сделано все необходимое, чтобы зимовка прошла успешно. Было установлено одинаковое питание и для матросов, и для командного состава. Был устранен один из главнейших неблагоприятных факторов, погубивших многие экспедиции – безделье. Велись активные научные наблюдения, подготовка к следующей навигации. Кроме того, Вилькицкий приказал организовать для матросов специальные курсы по изучению математики, географии, истории, иностранных языков и многих других предметов. Были обязательными ежедневные прогулки на свежем воздухе, организовывались спортивные состязания, особенно популярен был футбол. По радиотелеграфу через судно О. Свердрупа «Эклипс», зимовавшее в 275 км западнее, поддерживалась регулярная связь с Петроградом, имелась возможность обмениваться телеграммами с родными. Состояние зимовщиков было хорошим, исключением явился один Жохов. Зимовка действовала на него угнетающе. Роль сыграл целый ряд факторов. Здесь сказались и особенности его неуравновешенного характера, инцидент с переводом с «Таймыра», нерадостные вести из дома. Жохов любил свою кузину, дочь адмирала Жохова Нину. И те, и другие родители относились к этому отрицательно. Какое-то время он бодрился, но постепенно хандра брала свое. У него не хватило душевной твердости для ее преодоления. Признаки подавленности проявились у него еще в октябре, в самом начале зимовки. Именно тогда он написал очень красивое, трагически грустное, по сути, провидческое, прощальное стихотворение своей невесте.

Под глыбой льда холодного Таймыра,
Где лаем сумрачным испуганный песец
Один лишь говорит о тусклой жизни мира,
Найдет покой измученный певец.

Не кинет золотом луч утренней Авроры
На лиру чуткую забытого певца –
Могила глубока, как бездна Тускароры,
Как милой женщины любимые глаза.

Когда б он мог на них молиться снова,
Глядеть на них хотя б издалека,
Сама бы смерть была не так сурова,
И не казалась бы могила глубока.

По свидетельству доктора «Вайгача» Э.Е. Арнгольда «Жохов вообще отличался многими странностями», но явные признаки нервного расстройства проявились у него после перехода с «Таймыра». Он стал меньше общаться с товарищами, корабельное питание ему опротивело, с первых чисел января почти перестал есть, почти все дни проводил в каюте, а с конца января совершенно слег, лечиться отказывался. По свидетельству участника экспедиции В.Г. Мизина Жохов отказывался от медицинской помощи из-за плохих отношений с Арнгольдом. 27 февраля на «Таймыр» поступило сообщение: «Лейтенант Жохов серьезно болен. Слабость сердца, острый нефрит, отек обоих легких…». Для консультаций был вызван доктор «Таймыра» Л.М. Старокадомский, но помощь оказалась не нужной. 28 февраля пришла телеграмма: «В 11 часов утра скончался от уремии лейтенант Жохов».

9 марта в присутствии всех свободных от вахт участников экспедиции Жохов был похоронен на высоком обрывистом мысе залива Дика на северном побережье Таймыра. На могиле поставили деревянный крест из плавника, на котором укрепили икону Христа и медную доску, с вырезанным на ней стихотворением Жохова, огородили ее якорными цепями, висящими на четырех металлических столбах и украсили искусственными цветами, сделанными из листовой тонкой меди.
Нина Жохова осталась верна его памяти и никогда не вышла замуж.
Через месяц рядом с могилой лейтенанта, появилась могила кочегара «Вайгача» - Ивана Ефимовича Ладоничева, который умер от перитонита в возрасте 26 лет.
В годовщину смерти Жохова в соборе Св. Спиридония в Главном Адмиралтействе была отслужена обедня и панихида по покойному.
Прошли годы, море размыло береговой склон и могилы оказались на краю гибели, расстояние от них до края обрыва составляло всего девять метров.
В год 300-летия Российского флота Ассоциация полярных капитанов инициировала организацию экспедиции по переносу могил Жохова и Ладоничева в глубь полуострова.
В состав экспедиции, возглавлявшейся кандидатом геолого-минералогических наук Дмитрием Бадюковым, вошли сотрудники Института культурного и природного наследия Министерства культуры Российской Федерации, Российской АН, морские гидрографы 30-й Северной гидрографической экспедиции Северного флота. В ней также принял участие родной племянник Жохова – Алексей Дмитриевич Жохов, сотрудник Государственного океанографического института, в прошлом выпускник гидрографического факультета Ленинградского высшего инженерного морского училища им. адмирала С.О. Макарова. Вот как об этом историческом для всех полярников событии рассказывает участник экспедиции Александр Першин.
«Для совершения обряда перезахоронения, освящения кладбища и надгробных крестов по канонам Русской православной церкви благословением Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II Синодальный отдел Патриархии по взаимодействию с Вооруженными силами направил Благочинного Бежецкого округа Тверской епархии священника Александра Свитцова, в прошлом штурмана дальнего плавания, не раз ходившего на судах под проводкой первого атомного ледокола «Ленин» в арктических морях. Отец Александр взял с собой в экспедицию деревянные надгробные кресты, изготовленные прихожанами храма Спаса Нерукотворного (город Бежецк), настоятелем которого он является.
13 августа 1996 года экспедиция в составе 12 человек вышла в море на атомном ледоколе «Таймыр». Путь ледокола лежал к западному побережью Таймыра в залив Толля.
Все четыре дня плавания до места высадки у мыса Могильного прошли в сборах. Упаковывались продукты, коих было взято на два месяца с учетом неприкосновенного запаса. Подгонялась теплая одежда, проверяли меховые спальники и шанцевый инструмент. Не забыты были доски, бензин и соляр. Авиатехники готовили к полетам палубный вертолет Ми-2.
Вечером 17 августа ледокол вошел в забитый льдом залив Толля, в пяти милях на востоке в лучах незаходящего низкого солнца синели обрывистые берега мыса Могильного...

Через несколько минут вертолет, ведомый пилотом 1 класса Олегом Варнавским, уже был в воздухе. Первый полет был разведочным — выбиралось место для установки лагеря (близость могил, воды, безопасность посадки). Холмистая тундра в районе мыса была покрыта недавно выпавшим снегом, который покрывал пышным ковром недавно распустившиеся полярные маки.
В последующие затем три часа вертолет совершил еще 12 рейсов, перевозя 4.5 тонны груза и всех участников экспедиции. Сутки ушли на развертывание лагеря, установку палаток и радиоантенн, заготовку плавника и отдыха.
19 августа отряд приступил к работам: были обмерены могилы и кресты, найден астрономический пункт, поваленный столб с табличкой Таймырской гидрографической экспедиции 1932 года, проведенной на том же ледоколе – «Таймыр» (Таймырскую гидрографическую экспедицию 1932 г. возглавлял соплаватель А.Н. Жохова на «Таймыре» в 1912–1915 гг. Алексей Лавров).
В 800 метрах к югу от могил было выбрано место под новое захоронение, которое находилось на самом конце мыса и было очень пологое. Процессы разрушения здесь давно уже были закончены и, наоборот, происходили процессы накопления переносимого с севера материала от разрушенных берегов мыса. Подтверждением этому была песчаная коса Ладоничева, которая от края мыса уходила в залив широкой серповидной полосой.
После торжественной литургии, проведенной отцом Александром на могилах, отряд приступил к их раскопкам. Слой оттаивающей земли составлял всего 25 см, а дальше шла вечная мерзлота. Промерзлая глина вперемешку с линзами льда плохо поддавалась проходке. За несколько часов было пройдено всего около метра в глубину. Уже поздно вечером, когда низкое неяркое солнце опустилось к горизонту, топор, приваренный к лому, стукнул о крышку гроба кочегара И.Е. Ладоничева. На этом работу решили прекратить до следующего утра.
Двадцатого августа, утром, вернее днем, план работ был изменен. После короткой «планерки» у места раскопок решили одновременно откапывать одну старую могилу и копать новую, так как накануне обе откопанные могилы были заполнены грязной оттаявшей массой воды и глины.
После освещения будущего места захоронения, отряд разделился на две группы. Пять человек откапывали гроб кочегара, а другие пять начали копать новую могилу под жалобные крики чаек, которые неистово носились над краем мыса и косой. Отец Александр и А.Д. Жохов дежурили по лагерю, держа связь с группами с помощью радиостанции.
После тринадцатичасового упорного труда, работа на новом месте была закончена. Могила буквально была выбита ломами в промерзшей глине. Выкопав ее, группа под руководством заместителя начальника экспедиции доктора геолого-минералогических наук Алексея Рэдовича Котельникова, поспешила на помощь к своим товарищам, которые работали на могиле кочегара.
Уже глубокой ночью, при помощи двух огромных ваг, трех клиньев и десяти человеческих сил, гроб с телом И.Е. Ладоничева был оторван от мерзлого грунта и вытащен из могилы.
На следующий день были изготовлены сани из листа железа, который был предусмотрительно привезен с борта ледокола. Основной «прораб» экспедиции, капитан 2 ранга Владимир Иванович Мамин, за плечами которого было 28 полевых сезонов в Арктике, связал из капронового фала «упряжь» на десять человек. И после торжественной молитвы участники экспедиции, положив гроб на импровизированные сани, «впряглись» в них.
Ровно один час длился переход к новому месту захоронения. День был солнечным и даже показался жарким, хотя термометр показывал всего 11°С. За это время было преодолено два холма и большая впадина между ними. В быстро бегущем ручье гроб был отмыт, так что на солнце ярко играл медный крест, сделанный матросами «Вайгача» из тонкой медной пластины.
У новой могилы крышка гроба, деформированная при раскопках, была снята. Иван Ефимович Ладоничев лежал в гробу, заполненном льдом, словно в хрустальном саркофаге... Сквозь прозрачный лед проглядывал саван, которым он был укрыт. После отпевания покойного (в 1915 г. на борту «Вайгача» и «Таймыра» священника не было), гроб был опущен в могилу и через несколько минут над ней был установлен восьмиконечный православный крест.
Ружейный салют почтил память русского моряка Ивана Ефимовича Ладоничева, нашедшего свой последний покой 81 год тому назад.
В течение последующих двух дней процедура перезахоронения повторилась. Одна группа копала новую могилу, другая трудилась на старой. И также поздно ночью гроб с телом лейтенанта А.Н. Жохова был вынут из могилы. Ребятам, что работали на старой могиле, пришлось потрудиться гораздо больше, так как могила почти до краев была заполнена жидкой грязной массой от растаявшего вынутого грунта еще 19 августа. Грязь черпали ведрами и большой миской. Скрючась в тесноте, подрубали топорами вечную мерзлоту под днищем гроба. Тяжелый крест из лиственницы, еще при его установке в 1915 году, смял дубовую крышку гроба и, вынутый из могилы, гроб был сплющен, но медный крест был не тронут.
23 августа, после молитвы, члены экспедиции, впрягшись в сани, перевезли гроб с телом А.Н. Жохова, повторив тот же путь, что и два дня тому назад. Траурная процессия напоминала бурлаков, тянувших в давние времена баржу по Волге.
Наверняка, маленький Алексей в конце XIX века в своей родной Костроме видел настоящих бурлаков, идущих с песней вдоль берегов великой русской реки.
На этот раз песен не было, а была молитва. Во главе траурной процессии шел отец Александр с кадилом в руках и молитвой на устах. На месте нового погребения решено было отремонтировать крышку гроба. Для этого ее с большой предосторожностью и трепетом сняли, открыв гроб...
Тридцатилетний лейтенант Российского Императорского флота Алексей Николаевич Жохов лежал в своем гробу в парадном мундире, расшитом золотом со скрещенными руками на груди. На левом манжете белоснежной сорочки ярко блестела в лучах полуденного солнца перламутровая запонка в серебре. За четыре дня со дня вскрытия могилы лед внутри гроба растаял и перед членами экспедиции предстал А.Н. Жохов, такой, каким его проводили в последний путь его друзья офицеры и матросы «Вайгача» и «Таймыра».
Накрыв покойника большим Андреевским флагом, отец Александр отслужил панихиду по Алексею, после чего гроб был опущен в могилу под звуки ружейного и винтовочного салюта. Через четверть часа второй сосновый крест встал рядом с крестом на могиле И.Е. Ладоничева.
Здесь же рядом у могил в небольшой низине у костра члены экспедиции помянули русских моряков-первопроходцев.
Последующие два дня были штормовые с ураганным ветром, доходившим до 30 м/сек. Отряд занимался укреплением палаток, сбором плавника, а главное борьбой с холодом, непрерывно топя печки в палатках. Но тепло держалось слабо, ибо через щели быстро выдувалось наружу. На второй день к вечеру ветер стих...
26–27 августа ушло на благоустройство могил. Из толстых досок, доставленных вертолетом, были изготовлены надгробия, заполненные грунтом. В них был уложен дерн с мхом и нежными полярными цветами (незабудки, маки). Со старых могил были перенесены цепи ограды и вновь установлены на новые металлические стойки. Два небольших адмиралтейских якоря, подаренные моряками «Таймыра», украсили могилы. В.И. Мамин врезал в кресты новые иконки, привезенные Алексеем Жоховым, а также таблички со старых крестов. В изголовье могил была установлена мачта на растяжках из капронового фала. В основании ее был сложен метровый гурий, в который вложили бутылку с запиской о том, что могилы были перенесены теми-то и тогда-то, а также указывалась просьба поддерживать их в порядке.
После окончания благоустройства отец Александр провел службу, завершающую ритуал перезахоронения. Начальник экспедиции Дмитрий Бадюков под торжественный салют поднял на мачту Андреевский флаг, который и был там оставлен.
Последним от могил уходил Алексей Дмитриевич Жохов, в глазах у него стояли слезы, дело было сделано – могилы были перенесены...
На надгробном кресте А.Н. Жохова все так же, как и 81 год тому назад находилась латунная табличка с его предсмертными стихами…»

Остров в группе островов Де-Лонга. Открыла гидрографическая экспедиция СЛО 27 августа 1914 года и назвала островом Новопашенного в честь командира ледокола «Вайгач» П.А. Новопашенного. В январе 1926 года постановлением ВЦИК СССР остров переименован в честь Жохова, первым увидевшего этот остров.
Озеро на Таймыре возле берега залива Дика.