Юнкер Андрей Логгинович

(1800–?)

Русский военный моряк.

В 1812 году поступил кадетом в Морской корпус, в 1817 году был произведен в гардемарины, а в 1820 – в мичмана.

Вся служба Юнкера связана с Балтийским флотом. В 1820 году он участвовал в кампании на Ревельском рейде, в 1821-1823 гг. крейсеровал в Балтийском море, в 1824 году на фрегате «Меркуриус» ходил от Кронштадта до Исландии.

В 1826 году Юнкер в звании лейтенанта был командирован в Архангельск и командовал шхуной №2 при описи Белого моря. По окончании съемки в 1828 году он на корабле «Фершампенуаз» перешел из Кронштадта в Архипелаг и на Мальту, в течение 1829-1831 гг. крейсеровал в Архипелаге.

В 1834 году  его произвели в капитан-лейтенанты. «Вершиной» службы Юнкера явилось кругосветное плавание на Камчатку на транспорте «Або» в 1840-1842 гг.

Вот выдержки из книги Александра Норченко «Хроника полузабытых плаваний»:

5 сентября 1840 года военный транспорт «Або» водоизмещением в 655 тонн, недавно построенный финскими корабелами, снялся с Большого Кронштадтского рейда и отправился в кругосветное плавание на Камчатку. Командовал им капитан-лейтенант Андрей Логинович Юнкер, плававший на Балтике больше 20 лет и на флоте достаточно хорошо известный. Правда, больше по своим весьма сомнительным человеческим и профессиональным качествам. О реакции офицеров корабля, узнавших, кто будет их командиром, написал Павел Шкот: «Мы уже видели в самом начале, что это за господин Юнкер, и предвидели будущие печальные результаты нашей кампании». И как в воду глядели.

Офицерский состав на «Або» был вполне квалифицированный. Лейтенанты Павел Шкот и Петр Бессарабский — будущие известные русские моряки и адмиралы. Дослужился до адмиральских чинов и старший офицер, представитель славной морской династии, лейтенант Алексей Бутаков. Старший штурман, прапорщик корпуса флотских штурманов Христиан Клет, прошел суровую морскую школу у замечательного командира Василия Хромченко и у одного из лучших штурманов того времени — Александра Кашеварова. Здоровье и бодрое состояние экипажа были поручены заботам опытного штаб-лекаря Ивана Исаева.

Еще в Кронштадте, взвалив все заботы по подготовке «Або» к плаванию на плечи старшего офицера и завладев судовой денежной кассой, Юнкер бросил все и в Петербурге ударился в загул, спустив огромную сумму денег в карты. Как же такого пьяницу, картежника и мота, слабого профессионала назначили командиром? Юнкер был протеже самого начальника Главного морского штаба светлейшего князя А.С. Меншикова.

На борту судна Юнкер вел себя, как «дикий» барин в своей усадьбе. Постоянно придирался и издевался над нижними чинами, офицеров пытался перессорить между собой. А при первом же заходе в Копенгаген учинил дикую оргию на берегу за казенный счет. Подобный загул повторился и в других портах.

Обстановка на «Або» накалялась все больше, и грянула беда. Транспорт попал в сильнейший тропический ураган в ночь на 1 апреля 1841 года. Вот тут-то в полной мере проявились беспомощность и бездеятельность командира. Резко и быстро падает барометр, но «Або» несет дополнительные паруса-лиселя. Явно прозевав приближение шторма, командир все же посылает людей наверх убирать паруса, но уже поздно. А дальше он просто ждал «божьей воли», когда снесет стеньги на всех мачтах, ибо только при этом был шанс не перевернуться и спастись. И шанс такой выпал. Транспорт «Або» оказался единственным в истории из наших парусных судов, попавшим в смертельную круговерть тропического урагана и уцелевшим в нем. Кораблю спастись от гибели удалось почти случайно, благодаря крепости судна и мужеству экипажа.

Но на этом беды и невзгоды на «Або» не закончились. Встали на якорь на Никобарских островах. Матросов капитан послал в джунгли для заготовки леса, чтобы восстановить рангоут судна. Почти все из них заболели тропической лихорадкой. До 20 сентября 1841 года на переходе к Камчатке умерли 13 человек.

На Камчатке вместо того, чтобы быстрее разгрузиться и уйти, Юнкер ударился в очередной загул на последние деньги. Он потребовал у честнейшего штаб-лекаря Ивана Исаева, чтобы тот списывал его расходы на пьянки как медицинские траты. Тот не согласился, и командир пригрозил уволить его. И тогда произошло невиданное в истории нашего мореплавания: лейтенант Бутаков от имени офицеров объявил Юнкеру, что ни один из них с ним в море не пойдет, если тот не оставит в покое доктора. Капитан струсил и пошел на попятную. Но отныне офицеры со своим командиром не здоровались и не разговаривали.

Последние деньги Юнкер просадил, кормить экипаж стало нечем, а уже наступила вторая половина ноября, и Авачинский залив начал покрываться льдом. Капитану не впервые было мучить своих людей: он велел прорубить канал во льду для выхода. И 24 ноября они чудом выбрались в Тихий океан. После этого еще двадцать суток шли в условиях сильных холодов и почти непрерывных зимних штормов.

Страшный шторм 11 декабря переломал на палубе все, что было можно. Удары волн оказались настолько сильны, что разбивали двери и люки, ломали металлические части, а судовую гичку перебило пополам о грот-мачту. Денег на провизию в судовой кассе не было ни копейки, и все долгие изнурительные месяцы тяжелейшего океанского плавания офицеры и нижние чины питались протухшей солониной и червивыми сухарями.

А в феврале 1842-го на «Або» пришла и зловещая «гостья» дальних плаваний — цинга. Когда огибали мыс Горн, на борту было уже тридцать больных, из которых, к приходу в Рио 10 апреля, шестеро умерли. У людей не было сил даже убрать паруса — на них просто обрезали снасти, и они упали.

В Рио-де-Жанейро простояли два с половиной месяца: необходимо было восстановить здоровье и силы экипажа. Причем покупать продовольствие пришлось на деньги, занятые у русского посланника в Бразилии. Из Рио вышли 26 июня и в сентябре прибыли в Копенгаген.

В своих воспоминаниях знаменитый море-плаватель адмирал И.И. Шанц писал, что в 1842 году, командуя пароходом «Камчатка», зашел на нем в Копенгаген и встретил там русское судно, стоявшее в столь разгромленном, плачевном и неподобающем виде, что это повергло его «в ужас и совершеннейшее негодование». Можно только представить себе, что почувствовал капитан I ранга Шанц, командир «вылизанной» и сверкающей «Камчатки». Иван Иванович, человек крутой и решительный, притащив Юнкера из какого-то ресторана на корабль, очень жестко приказал ему, чтобы «Або» снялся и ушел немедленно и не позорил русский флот. В противном случае судно потащат на буксире, а он, Шанц, лично набьет Юнкеру физиономию.

Многострадальный транспорт «Або» вернулся на Большой Кронштадтский рейд 13 октября 1842 года, пробыв в кругосветном плавании 769 суток и потеряв 19 членов экипажа. Казалось, что все уже позади…

Но сразу же после прихода Юнкер подал светлейшему князю Меншикову рапорт, в котором обвинил офицеров «Або» в бунте и заговоре против него. А ведь более тяжкого преступления, чем бунт на корабле, на флоте не существовало.

По этому поводу старший офицер Алексей Бутаков написал: «Капитан наш оказался подлецом в высшей степени, который ухнул тысяч 50 или 60 казенных денег, переморил 20 человек из 60 и бесчестил собой русский мундир в разных частях света». Дело это тогда получило довольно широкую огласку, а общественность была целиком на стороне офицеров транспорта «Або». Своего любимца и протеже светлейший не тронул. Напротив, снова назначил его на командирскую должность. Но Андрей Логинович вскоре так проигрался и проворовался, что благодетель побыстрее уволил его с флота.

Уйдя со службы в чине капитана I ранга, Юнкер все-таки вписал еще одну неповторимую строчку в историю флота, став полицейским — частным приставом 2-й Адмиралтейской части Санкт-Петербурга. А все три лейтенанта с транспорта «Або» — Алексей Бутаков, Павел Шкот и Петр Бессарабский — служили потом флоту российскому долго и славно.

Еще более суровая оценка личности Юнкера дана  в книге Владимира Врубеля «Среди волн и барханов», изданной в Севастополе в 2012 году.

Пролив, отделяющий остров Нелидова от полуострова Обручева на юге Новой Земли. Назвал в 1833 году П.К. Пахтусов.