Новая Земля12

2012 год. Исследование и оценка состояния подводных потенциально опасных объектов в заливах восточного побережья Новой Земли.

В течение 1967-1991 гг. Военно-морским флотом и Мурманским морским пароходством производились захоронения различного рода потенциально опасных объектов в заливах Седова, Ога, Цивольки, Степового, Абросимова, Благополучия и Течений, расположенных на Карском побережье северного и южного островов Новой Земли, а также в Новоземельской впадине.

Начиная с 2001 года, Министерством по чрезвычайным ситуациям проводится ежегодный мониторинг состояния этих объектов и исследование химического и радиационного загрязнения воды и донных осадков в местах затопления.

Наиболее важными с точки зрения интенсивности затоплений и суммарной активности затопленных объектов являются заливы Цивольки, Степового и Абросимова, обследование которых и явилось первоочередной задачей работ 2012 года. Кроме того, предполагалось обследовать залив Течений и локальный участок в Новоземельской впадине.

Карта районов затоплений ППОО в Арктике.

1 - Новоземельская впадина, 2 - залив Седова, 3 - залив Ога, 4 - залив Цивольки,

5 - залив Степового, 6 - залив Абросимова, 7 - залив Благополучия, 8 - залив Течений

Основные задачи работ включали в себя выявление и идентификацию подводных потенциально опасных объектов, их радиационное обследование, изучение уровня радиоактивного загрязнения воды и верхней части разреза донных осадков, изучение динамики изменения содержания техногенных радионуклидов, установку автономных устройств для постоянного слежения за уровнем радиоактивности, оценку современного радиоэкологического состояния обследуемых заливов. В состав исполнителей входили специалисты различных ведомств и организаций, обеспеченные современными аппаратурно-техническими средствами отечественной разработки и производства. Ответственным исполнителем работ по данному объекту явился ВНИИОкеангеология, возглавлял экспедицию Михаил Аркадьевич Холмянский. В мои обязанности входило решение некоторых организационных вопросов в предполевой период, а в рейсе – участие в работах по донному пробоотбору.

Базовым судном экспедиции был морской буксир-спасатель «Неотразимый», базировавшийся в Архангельске.

Проведенные исследования подтвердили выводы экспедиций 2005, 2006 и 2010 гг. о том, что все зафиксированные радиационные аномалии в заливах Новой Земли носят сугубо локальный характер, а радиационная обстановка в исследованной части заливов Абросимова, Цивольки и Степового практически не отличается от радиационной обстановки в фоновых районах Карского моря.

Вот такова производственная сторона этого рейса. Для меня же, человека «больного» Арктикой, эта экспедиция была, кроме всего прочего, увлекательным путешествием в ранее не посещенный мною арктический регион, путешествием, доставившим мне массу положительных эмоций, незабываемых впечатлений и уникальных фотографий.

Подобных полевых сезонов в моей практике еще не было. Главным образом, приходилось работать на суше, в очень интересных районах, но в силу специфики работ на достаточно ограниченных по площади участках. В последние годы при работе с ледоколов путешествия были весьма протяженными, от Мурманска до Новосибирских островов и даже о. Врангеля, но трассы походов проходили на значительном расстоянии от берегов, и разглядеть какие-либо интересные географические объекты, а тем более сфотографировать их было невозможно. Сейчас же предстояло перемещаться вдоль и вблизи весьма изрезанных, рельефных, скалистых берегов Новой Земли, заходить в узкие и протяженные заливы, проходить мимо многочисленных мелких островов, характерных мысов и полуостровов, а значит иметь возможность все фотографировать.

Надо сказать, что мысль принять участие в этом рейсе пришла мне в голову совершенно неожиданно. Одним из направлений моих занятий именной арктической топонимикой являются поиски могил людей, чьи имена есть на карте Арктики. Мне было известно, что в заливе Благополучия на мысе Каменистом похоронен гидрограф Иван Дмитриевич Курников, в честь которого названа бухта на Земле Франца-Иосифа. Я не рассчитывал самому добраться до мыса Каменистого, но искал фотографию могилы в литературных источниках, в частности в публикациях Морской арктической комплексной экспедиции, возглавляемой Петром Владимировичем Боярским, но не нашел. Они туда, к сожалению, пока не добрались. И вот тут, узнав о работах МЧС, я и подумал, что есть уникальная возможность побывать на мысе Каменистом. На чем базировалась моя надежда?

Намеченные к обследованию МЧС заливы расположены с юга на север в таком порядке: Абросимова, Степового Цивольки, Течений. Залив Благополучия находится между заливами Цивольки и Течений. Планировалось дойти до залива Течений и оттуда с работой двинуться на юг. Таким образом, залив Благополучия мы должны были бы пройти дважды. Проблем не виделось никаких. Ледовая обстановка оказалась лучше некуда, за весь рейс мы не встретили ни одной льдины, начальник экспедиции, с которым мы в течение более чем 40 лет находимся в исключительно теплых отношениях, поддерживал меня полностью, капитан «Неотразимого», замечательный Федор Владимирович Кукачев, также не возражал. Но, к сожалению, вышло все по Черномырдину – хотели, как лучше, а получилось, как всегда.

Федор Владимирович предложил: «Давайте пойдем с работой с юга на север, начав с залива Абросимова, отработаем все объекты до залива Течений, зайдя в залив Благополучия, а домой вернемся, обогнув самую северную точку Новой Земли мыс Желания, вдоль западного побережья архипелага».

Ну, кто же от такого предложения откажется – оно сулило посещение многочисленных именных объектов, знаменитой бухты Ледяная Гавань, где в 1596-1597 гг. зимовал В. Баренц, а на мысе Желания можно было посетить могилу гидролога Т.Н. Пинчуковой и ее новорожденного ребенка. Татьяна Николаевна умерла при родах двойни в 1941 году, одну девочку удалось спасти.

Итак, приняв план капитана, мы 28 сентября стартовали от причала Архангельского порта, часа через три миновали устье Северной Двины и вышли в Белое море. Далее последовало Баренцево море, Поморский пролив, отделяющий остров Колгуев от материка, рыбалка в известном команде месте у берега Колгуева, и 2 октября мы подошли к первому объекту наших исследований – заливу Абросимова.

Стояла великолепная солнечная погода, голубое небо, голубое спокойное море и буро-коричневые берега. Залив начинался двумя входными скалистыми мысами – Абросимова (южный) и Курочкина (северный) и каменистым безымянным островком между ними. Я с фотоаппаратом бегал с борта на борт, стараясь не пропустить ни одной характерной особенности берегов залива, казавшихся мне прекрасными.

Справа по борту на северном берегу залива в распадке мы увидели нежилой дом и еще какую-то подсобную постройку. Мои товарищи, побывавшие здесь в предыдущие годы, уверяли меня, что это дом, построенный в начале 1930-х годов поморами, переселенными сюда с материка по приказу Сталина.

Прекрасная сохранность дома вызвала у меня сомнение в его возрасте. Сомнения укрепились еще больше после того, как я просмотрел карты масштабов 1:50000, 1:100000, 1:200000, 1:300000, 1:500000 и 1:1000000 на залив Абросимова за разные годы и установил, что этот дом указан на картах 1950-х годов, не указан на картах 1960-х годов и снова появляется на картах, начиная с конца 1970-х годов. Однако в книгах Новая Земля Книга 2. Часть 1 1998 года издания и Новая Земля. Острова и архипелаги Российской Арктики 2009 года издания – обе по результатам исследований Морской арктической комплексной экспедиции (МАКЭ) под руководством П.В. Боярского – нашлось описание этого дома и указание на то, что это «промысловый дом построен в 30-х годах и указан на картах 1933 г. и 1936 г.». В 100 м к юго-западу развалины еще одного дома, а в 30 м к востоку от промыслового дома расположена баня. Казалось бы, вопрос исчерпан, но .... Чем вызвано отсутствие этого дома на картах 1960-х годов. Ответ напрашивался такой – речь идет о разных домах. Первый действительно был построен в начале 1930-х годов в период развития советских промыслов на Новой Земле (см. Сластников Г.С. Промыслы Новой Земли. Советская Арктика 1936. №2. С. 72-76), но разрушился и перестал фигурировать на картах, а к концу 1970-х годов был построен новый, который и описывали сотрудники Боярского. Именно этот дом и появился на картах в конце 1970-х годов. В пользу этого соображения говорит и то, что на картах 1950-х годов дом обозначался как «изба», а после перерыва – как «дом». Развалины этого «еще одного дома» и расположены в 100 м к юго-западу от нового дома (см.фотографию). По описанию МАКЭ «старый дом имел размеры 5.2×4.7 м, сложен из бруса «в лапу», сохранились нижние венцы сруба, доски пола и частично конструкция крыши. В восточном углу дома обнаружены остатки печи, сложенной из красного кирпича». Больше чем на «избу» это сооружение не тянет. Сейчас, как мы могли увидеть с борта «Неотразимого», сохранились только остатки пола. А вот новое сооружение действительно «дом»:

«Неотразимый» встал на якорь ближе к южному берегу, в глубине залива, слева виднелось устье пересохшей в это время года реки Абросимова, а справа от него на противоположном берегу бродили три белых мишки – два больших и маленький. Вид у них был очень деловой, руководствуясь какими-то своими проблемами, они, то ходили вдоль берега, то удалялись от воды, то входили в воду, внимательно разглядывая что-то на дне, иногда опуская в воду свою башку, то совершали небольшие заплывы. На такое неинтересное явление, как наше судно, они внимания не обращали. А вот плавающая в заливе нерпа, могла бы вызвать у них интерес, но видимо безо льда, на открытой воде им ее не поймать.

За день мы провели все запланированные в заливе Абросимова измерения и опустили на дно два буя, которые должны в течение года фиксировать радиационную обстановку и подать телеметрический сигнал в случае резкого всплеска активности.

Закончив наблюдения в заливе Абросимова, мы отправились не в ближайший залив Степового, а в залив Цивольки, и это был первый сбой на пути в вожделенный для меня залив Благополучия. Такое решение определялось производственной необходимостью. Дело в том, что в заливе Степового предстояло, помимо всего прочего, поставить два долговременных буя, но на борту их не было. 4 буя с прошлого года стояли в заливе Цивольки – два из них планировалось поднять и переставить в залив Степового.

В залив Цивольки мы прибыли 3 октября и провели там почти 6 суток. По дороге я не терял времени и фотографировал попадающиеся на пути именные географические объекты. Этому способствовало по-прежнему доброжелательное отношение капитана и старпома. Например, я говорил: «Федор Владимирович, сейчас будем проходить полуостров и мыс Крашенинникова, нельзя ли подвернуть поближе к берегу», на что капитан отвечал: «Глубины позволяют, нет проблем». Погода была почти штилевая, теплая, но облачная, иногда опускался туман, сыпал снежок. К сожалению, в самом заливе именных объектов не было: сам залив, да при входе в него остров того же названия. Но все равно было очень интересно, и вид этих берегов вызывал в моей душе благоговейный трепет – ведь эти берега видели утлые суденышки Пахтусова, Цивольки, прошло почти 200 лет, на Земле свершались революции, полыхали мировые войны, рушились и возводились города, а здесь все без изменений, все в своем первозданном виде.

Залив Цивольки лидирует по количеству затопленных объектов. Да, сейчас они лишь потенциально опасны, но кто поручится за то, что произойдет дальше. И ведь все это затапливалось не в форс-мажорных обстоятельствах, а в спокойное мирное время.

Исследования в этом заливе были проведены в полном объеме, а перед переходом на другой объект устроили экскурсию в вершину (кут) залива к сползающему с гор леднику Серп и молот. Подошли не более чем на километр, и тут уже все, и экспедиционный состав, и свободные от вахты члены команды оттягивались в фото и видеосъемке. Зрелище, конечно, впечатляющее: уходящий в туманную дымку язык зелено-голубого, разбитого трещинами льда толщиной порядка 100 метров.

После Цивольки двинулись к объекту в Новоземельской впадине, который располагался ближе, чем залив Степового. На этом объекте планировалась работа с необитаемым подводным аппаратом, но из-за технических неисправностей она не удалась. После двухчасовых попыток отправились, наконец, в залив Степового, потеряв в общей сложности сутки. Было уже 9 октября, и достижение залива Благополучия становилось все более проблематичным.

Погода стала ухудшаться, поднимался ветерок, нужно было поскорее спрятаться в заливе. Сопровождаемые дельфинами подошли к Новой Земле на траверзе залива Литке, соседствующего с юга с заливом Степового. Перед входом в залив Литке открылся остров Федора, и только тут я сообразил, что этот остров и расположенный за ним островок Александра названы не в честь каких-то неизвестных Федора и Александра, а в честь братьев Литке. Уже дома, раскрыв «Топонимику морей Советской Арктики» С.В. Попова и В.А. Троицкого, я в этом убедился.

Залив Степового открывается на севере мысом Степового, чуть юго-восточнее которого расположен характерной формы островок Наковальня, а на юге мысом Три пальца и полуостровом Зубцы. В этом заливе затоплен лишь один объект чуть западнее полуострова Зубцы, поэтому обследование его провели быстро, к концу 10 октября, и на ночь остались на якоре в заливе. Ветер усиливался, но в заливе было достаточно спокойно. Среди ночи я проснулся от сильнейшей качки: тело мое интенсивно колебалось и вдоль продольной, и вдоль поперечной оси, в шкафах и ящиках гремели металлические и стеклянные предметы, перемещались и грохотали стулья, по полу были разбросаны книги, тетради, листы писчей бумаги. Собирать все это не имело смысла. «Ничего себе ветерок» - подумал я, если даже в заливе поднялась такая волна. Однако, когда рассвело, я увидел, что мы не в заливе, а в открытом море. Оказывается, капитан, опасаясь, что судно сорвет с якоря и бросит на камни, которых в заливе Степового было предостаточно, решил выйти в море и там, как говорят на флоте, «штормовать». Так мы штормовали почти трое суток, качка достигала 8 баллов. В нашей с Холмянским каюте, расположенной на верхней палубе, она ощущалась особенно сильно. Когда стало потише, «Неотразимый» по распоряжению руководства вынужден был двинуться в район мыса Харасавей на полуострове Ямал на встречу со своим близнецом буксиром «Калининградец», который перегонялся на Дальний Восток, но почему-то (можно предполагать почему, все тот же «человеческий фактор») вышел в море с недостатком продовольствия и воды. Уже во время шторма стало ясно, что с мечтой о заливе Благополучия в этом году придется расстаться – время оказалось упущенным, 20 октября мы должны были быть в Архангельске.

Расставшись с «Калининградцем», «Неотразимый» спешно двинулся на запад. Приняли решение попытаться обследовать объекты в Белом море в районе Соловецких островов. Море оставалось беспокойным, и мы торопились пересечь открытую часть акватории и укрыться среди островов. Это нам удалось, но работать из-за волнения было невозможно. Прождали пару суток, время поджимало, и мы, скрепя сердце, пошли в Архангельск.

Я ни минуты не жалею о своем участии в этом рейсе и живу надеждой повторить попытку достижения залива Благополучия на будущий год. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает.