Аветисов Г.П.

Как мы уничтожали взрывчатку

Я начал свою трудовую деятельность в 1966 году в группе Юрия Георгиевича Киселева, проводившей сейсмические работы на дрейфующем льду в составе ежегодных высокоширотных экспедиций «Север». В 1967 году на льдину поступило распоряжение уничтожить 5 тонн взрывчатки, складированной в аэропорту Косистый на полуострове Нордвик в Хатангском заливе моря Лаптевых. От сейсмиков Киселев направил меня. Полетели на самолете Ил-14 с командиром Героем Советского Союза Николаем Никифоровичем Самусевым. По инструкциям взрывчатка уничтожается путем подрыва, но на Косистом такой возможности не было, и ее решили увезти далеко в океан и там выбросить. 5 тонн Ил-14 мог вывезти за три рейса. В первых двух полетах не обошлось без приключений.

Отлетели на север примерно на 1000 км. Я убедил пилотов, что взрывчатка в ящиках будет долго плавать и надо ящики разбивать и выбрасывать  шашки россыпью. Открыли грузовую дверь, меня, как самого молодого привязали веревкой, разбили первый ящик, и я вытряхнул его за борт. И, о ужас. Воздушная струя подхватила 400-граммовые шашки и шарахнула их о хвост самолета. Реакция была предсказуемой: очень шумной и непечатной. Следующие ящики выбросили целиком. Грозный Самусев, сидевший за штурвалом, ничего не заметил, но в Косистом, как любой командир, вышел из самолета и стал его обходить и осматривать. Бледный, как полотно, механик шел за ним и ожидал неминуемой расправы. Самусев конечно заметил  вмятину, которая, к счастью, была небольшой, спросил у механика, что это такое, а тот, очень удивившись, откуда она взялась, обещал все немедленно исправить. Обошлось.

Во втором полете произошел еще  один случай. В центре пассажирского отсека стояло ведро, в которое курящие сбрасывали пепел, спички и окурки. Второй пилот предупредил всех о необходимости чрезвычайной осторожности, сел к ведру, с треском зажег спичку и закурил.

Я сидел возле иллюминатора, через который бил яркий солнечный свет. На фланелевой обшивке кабины над головой второго пилота бегали какие-то фиолетовые блики, которые я поначалу принял за солнечные. Но они перемещались как-то странно и быстро, и меня осенило, что это огонь. От спички пилота отлетела искра, и ворс фланелевой обшивки мгновенно вспыхнул. "Ребята! По-моему мы горим" - завопил я. К счастью, очаг возгорания был еще небольшим, и мы, сорвав с себя куртки, быстро его ликвидировали. Высота полета была 3 км, мы были в нескольких сотнях километров от берега, самолет был загружен взрывчаткой. "Самусеву ни слова" - заклинал второй пилот. Опять обошлось, а могла бы родиться еще одна загадка Арктики. 

Прошли годы. Я увлекся топонимикой Арктики и поисками могил полярников. В 2011 году на Головинском кладбище в Москве нашел могилу Николая Никифоровича, умершего в 1981 году в возрасте всего лишь 65 лет. Сфотографировал, постоял, помолчал, погрустил, вспомнил эти наши полеты с Косистого.